Уголки

Проза автора похожа на хроники странствий между смыслом и денотатом, "между явью и навью". Она - словно фиксация обреченных попыток "скрыться в коробок собственных мыслей перед лицом космоса". В ней - прекрасная декадентская печаль: "подлинная истина недоступна людям, удел всех и каждого - только мнение, вроде бы как и свое". В ней поиск равновесия в равнодушии: "Существование без веры в Бога, в лучшее или худшее, и во что бы то ни стало, существование, лишенное всяких иллюзий в простом осознании того, что и это понимание есть очередная, совсем неважная иллюзия, в конечном итоге вербализировалось в простую, давно доступную любому обитателю плоскогорья мантру: мне все равно, ведь все равно все равно, равно и все равно". В ней - ". . . так называемая экзистенциальная тоска: ну не было никакого смысла в показывании образа не­себя! Если не считать таким смыслом известность, связи, деньги. . . "